Постоянство

Люди, знающие состояние пустоты, всегда будут способны рассеять свои проблемы с по­мощью постоянства.

Тема нашей сегодняшней беседы — «взращива-ние собственного духа». Это значит — ничего не искать вне себя самого. Это очень важно, и это единственный способ практики дзэн. Конечно, изучение священных писаний, или декламация сутры, или сидение — это дзэн: каждый из этих видов действия должен быть дзэн. Но если ваше усилие или практика лишены правильного направ­ления, они не действенны. Они не только не будут действенны, но могут омрачить вашу чистую при­роду. Тогда чем больше вы будете знать о дзэн, тем большим будет ваше омрачение. Ваше сознание наполнится мусором, ваше сознание замутится.

Собирать информацию из разных источников — вполне обычное занятие, и мы полагаем, что таким образом умножаем свои познания. На самом же деле, следуя этим путём, мы кончим полным незна­нием. Наше понимание буддизма не должно стано­виться просто собиранием разрозненных сведений в стремлении получить знания. Вместо накопления знаний вы должны очистить своё сознание. Если ваше сознание чисто, истинное знание уже пребы­вает в вас. Когда вы внимаете нашему учению с чи­стым, ясным сознанием, вы воспринимаете его, как если бы слышали нечто уже вам известное. Это называется пустотой, или всемогущим «я», или зна­нием всего. Обладая знанием всего, вы подобны тёмному небу. Иногда его расколет вспышка мол­нии. После того как она погасла, вы вовсе забыва­ете о ней — и больше нет ничего, кроме тёмного неба. Небо ничуть не удивляется, если неожи­данно в нём прогремят раскаты грома. Когда же вспыхивает молния, нам открывается чудесный вид. Обладая пустотой, мы всегда готовы заметить вспышку.

Родзан в Китае знаменит своими туманными пей­зажами. Я ещё не бывал в Китае, но там, должно быть, прекрасные горы. И вид белых облаков или тумана, плывущего среди гор, это, наверное, чу­деснейшее зрелище. И хотя это так замечательно, в китайском стихотворении говорится: «Родзан зна­менит своими туманными, дождливыми днями, а большая река Сэкко — своими приливами и отливами. Вот и всё». Вот и всё, но это великолепно. Так мы понимаем ценности.

Поэтому вы должны принимать сведения так, словно слышите нечто уже вам известное. Но это не значит воспринимать разрозненную информацию просто как эхо собственных взглядов. Это озна­чает, что вы не должны удивляться ничему, что бы вы ни увидели и ни услышали. Если вы восприни­маете вещи как отражение самого себя, вы, по сути, не видите их, вы не принимаете их полностью такими, как они есть. И когда мы говорим: «Родзан знаменит своими туманными, дождливыми днями», это не значит, что мы оцениваем этот вид, воскре­шая в памяти какой-то прежде виденный пейзаж: «Это не так уж чудесно. Я видел такое и рань­ше». Или: «Я писал куда более красивые пейзажи! Родзан — это ничто!» Наш подход не таков. Если вы готовы принять вещи такими, как они есть, вы примете их как старых друзей, даже если и оце­ните по-новому.

И мы не должны заниматься накоплением знаний, мы должны быть свободны от наших знаний. Если вы собираете разрозненные сведения, то в качестве коллекции они могут быть весьма неплохи, но это не наш подход. Мы не должны пытаться удивить людей нашими замечательными сокровищами. Мы не должны интересоваться чем-то особенным. Если вы хотите оценить что-то в полной мере, вы должны забыть себя. Вы должны принимать это как молнию, вспыхнувшую в кромешной темноте неба.

Временами нам кажется, что невозможно понять что-то незнакомое, но на самом деле ничего незна­комого нет. Кто-то, возможно, скажет: «Почти невоз­можно понять буддизм, потому что наши культуры в основе своей столь различны. Как можем мы понять восточную мысль?» Конечно, буддизм не­отделим от своей культурной основы, это верно. Но когда буддист-японец приезжает в Соединённые Штаты, он больше не японец. Я живу в вашей куль­турной среде. Я ем почти ту же пищу, что и вы, и я общаюсь с вами на вашем языке. Даже если вы не вполне понимаете меня, я хочу понять вас. И я могу понять вас лучше любого другого человека, гово­рящего по-английски и понимающего английскую речь. Это так. Даже если бы я вовсе не понимал английскую речь, мне кажется, что и тогда я смог бы общаться с людьми. Всегда есть возможность понять друг друга, пока мы существуем в кромеш­ной темноте неба, пока мы живём в пустоте.

Я постоянно повторял вам, что надо быть очень терпеливыми, если вы хотите понять буддизм, но я искал более точное слово, чем «терпение». Япон­ское слово нин обычно переводится как «терпе­ние», но, может быть, лучше переводить его словом «постоянство». Вам приходится принуждать себя к терпению, но для постоянства не требуется каких-то особых усилий — нужно только, чтобы способ­ность принимать вещи такими, как они есть, нико­гда не изменяла вам. Тем, кто не ведает о пустоте, эта способность может показаться проявлением терпения, но терпение в действительности может оказаться неприятием. Перед людьми, знающими, хотя бы только интуитивно, состояние пустоты, все­гда открыта возможность принимать вещи такими, как они есть. Они смогут оценить всё по достоин­ству. Что бы они ни делали, пусть даже им будет и очень трудно, — они всегда будут способны рас­сеять свои проблемы с помощью постоянства.

Нин — это способ взращивания или совершен­ствования своего собственного духа. Нин — это наш путь постоянной практики. Мы должны посто­янно жить в тёмном пустом небе. Небо всегда небо. Хотя на небе и появляются облака и вспыхи­вают молнии, они не могут нарушить его покоя. Даже если появляется вспышка просветления, в нашей практике мы вовсе забываем о ней. И тогда мы готовы к новому просветлению. Нам необхо­димо испытывать просветления одно за другим, по возможности миг за мигом. Вот это и называется просветлением до достижения его и после дости­жения его.