Предметы вооружения

Оружие на поселениях бассейна Упы встречается в том же весьма незначительном количестве, что и на других территориях распространения памятников роменского типа. Отдельные находки предметов, связанных с военным делом, известны на всех изученных раскопками поселениях. Единственным, но важным отличием изучаемого региона от соседних славянских территорий является

[72]

наличие в нем памятника с повышенной концентрацией находок данной категории, а именно Супрутского поселения. Набор предметов, которые можно связать со снаряжением воина, также характерен для всей территории роменских памятников. Он представлен наконечниками стрел, топорами, деталями поясных наборов и отдельными предметами других категорий.

Наконечники стрел считаются наиболее распространенной находкой на памятниках славянского времени. В небольшом количестве они были встречены на всех изученных раскопками поселениях региона. На большинстве памятников раннего периода находки стрел единичны, что не позволяет делать каких-либо выводов о количественном и процентном соотношении их типов. Можно лишь отметить, что для поселений Торхово, Уткино, Слободка и Щепило-во характерны наконечники двух различных по происхождению групп (рис. 27). К первой относятся втульчатые и черешковые наконечники обычных для славянских территорий типов (типы 2, 4, 55,

[73]

61 вид 2 – по А.Ф. Медведеву). Наконечники второй группы, найденные также на всех указанных памятниках, представлены различными типами черешковых трехлопастных. Последние датируются VIII—IX вв. и характерны преимущественно для степных древностей [Медведев А. Ф., 1966. С. 58]. То, что наконечники этих типов часто встречаются на памятниках региона, может быть объяснено сильным влиянием со стороны салтовской культуры, для которой трехлопастные стрелы являлись обычными [Плетнева С. А., 1989. С. 71]. Трехлопастные наконечники известны и на синхронных славянских памятниках сопредельных территорий, таких как Чертово городище в нижнем течении Жиздры и городище у д. Устье на Верхнем Дону, что позволяет рассматривать данную категорию находок в качестве хронологического индикатора наравне с керамикой салтовского облика.

Несколько иную картину мы наблюдаем в материалах Супрутского городища. Количество найденных здесь наконечников стрел приближается к ста экземплярам. К сожалению, большая их часть (из раскопок С. А. Изюмовой) в настоящее время не может быть использована в работе. Публикации этой категории находок отсутствуют, а в научных отчетах изображения наконечников помещены выборочно и зачастую неудовлетворительного качества. Поэтому в полной мере можно использовать лишь материал раскопок последних лет. В ходе работ 1995, 1996 и 1999—2002 гг. на городище было найдено 28 наконечников, относящихся к славянскому периоду жизни поселения (рис. 28). Это количество не дает возможности для полной характеристики комплекса памятника, но в то же время позволяет достаточно надежно определить основные его черты.

Согласно типологии А. Ф. Медведева, учтенные наконечники относятся к 15-ти различным типам, причем стрелы большинства из них представлены всего одним экземпляром. Несколько чаще других встречаются наконечники типов 41, 42 и 62. Большая часть наконечников (17 экз.) относится к типам 2, 34, 38-1, 39, 41, 42, 61-1, имеющим прямые аналогии в памятниках роменского типа. Преимущественно с северными районами Руси связаны наконечники типов 40, 46, 62, 77-1 (6 экз.). Вероятно, соотношение 2:1—3:1 между наконечниками стрел местных и «русских» типов характерно для всего комплекса памятника. При рассмотрении материала Суп-рутского городища необходимо особо учитывать, что подавляющее большинство находок стрел связано с разгромом поселения. Очевидно, комплекс включает в себя не только набор наконечников, характерных для жителей поселка, но и стрелы, использовавшиеся нападавшей стороной. Следует отметить, что немногочисленные наконечники, найденные в постройках периода, предшествующего пожару (раскоп XXIV, постройка 5; раскоп XXV, постройка 2 и раскоп XXVil, постройки 1 и 2), относились к типам 34 (3 экз.), 41 (2 экз.) и 42 (1 экз.), т. е. являлись вполне обычными для роменских древностей.

Таким образом, при современном состоянии источников можно предположить, что на раннем этапе для всех памятников региона присущи наконечники стрел, характерные для славянского населения того времени. Кроме того, на всех поселениях, за исключением Супрутского, заметно присутствие салтовского влияния. В слое пожара Супрутского городища нашел отражение комплекс стрел нападавшей стороны. На единственном изученном памятнике

[74]

позднего этапа — городище Тимофеевка — было найдено всего два наконечника стрел типов 42 и 55, по А. Ф. Медведеву (рис. 35, 1, 2). Помимо наконечников стрел, с луком связана единственная находка — железный крючок от колчана, происходящий с поселения у д. Торхово (рис, 29, 8).

Наиболее распространенным оружием ближнего боя, судя по количеству находок, являлись топоры (рис. 29, 1—5). Они были найдены на большинстве памятников раннего этапа, в частности на по

[75]

селениях Лобынь, Супруты, Торхово, Уткино, Щепилово. Характерной особенностью всех топоров является их однотипность. Исключение составляют лишь два топора. Аналогии одному из них — миниатюрному боевому топорику с поселения у д. Уткино (рис. 29, 5) —имеются в материалах салтовскои культуры, в частности в Дмитриевском могильнике. По типологии С. А. Плетневой, он относится к виду I типу 3 [Плетнева С. А., 1989. С. 76. Рис. 35]. Второй, крупный рабочий топор, происходит с Супрутского городища и относится к типу V (по А. Н. Кирпичникову). Орудия этого типа известны с VIII в. и связываются с северными районами Европы [Кирпичников А. Н., 1966. С. 37, 38].

[76]

Все остальные топоры, представленные десятью целыми экземплярами и многими фрагментами, относятся к категории универсальных орудий. Это крупные узколезвийные топоры VIII типа, по А. Н. Кирпичникову [1966. С. 39, 40]. Подобные топоры наиболее характерны для финских древностей [Леонтьев А. Е., 1996. С. 122], но достаточно широко известны и на славянских памятниках IX в, таких как Новотроицкое, Лебедка, Белогорское [Ляпушкин И. И., 1958. С. 20. Рис. 8, 7; Никольская Т. Н., 1959. С. 62. Рис. 25, 1 V, Вин-ников А. 3., 1977. С. 126. Рис. 4, 10]. Интересно отметить, что на памятниках, в том числе и на Супрутском городище, полностью отсутствуют топоры древнерусских типов.

Копья не являлись распространенным видом вооружения у славян Хазарского каганата. Единственный целый наконечник копья имеется в материалах городища у с. Супруты и по типологии А. Н. Кирпичникова может быть отнесен к типу IIIA. Подобные копья обычны для финских памятников VIII—X вв. [Кирпичников А. Н, 1966. С. 13]. К этому же типу могут быть отнесены наконечники сулиц из раскопок С. А. Изюмовой [Арх. ИА РАН. Р-1: № 4226. Рис. 8] и с городища у с. Щепилово (Рис. 27, 1). Отдельные фрагменты наконечников копий, происходящие с ранних памятников бассейна Упы, не позволяют определить их тип. Вероятно, в исследуемом регионе этот вид оружия использовался достаточно редко, Также не имели широкого распространения боевые ножи. Фрагмент одного такого ножа был найден в постройке 33 (1997 г.) поселения у д. Торхово (рис. 29, 6). Судя по ширине и толщине клинка (15х 4 мм), он был близок к ножам 2-го вида (по С. А. Плетневой) из погребений Дмитриевского могильника [Плетнева С. А., 1989. С. 91. Рис. 45]. В основании клинка находилось небольшое железное перекрестие. Оно было наклепано позже на уже готовый клинок. При этом в месте перехода лезвия в черенок толщина клинка была заметно уменьшена. Последнее привело к снижению прочности ножа. Направление и характер сломов клинка указывают на то, что он деформировался под воздействием сильного удара острым предметом, причем удар был нанесен сверху с левой стороны. Следует отметить, что комплекс постройки, из которой происходил нож, содержал высокий процент (15 %) салтоидной керамики, а также фрагмент бронзового котла и железной фибулы несомненно степного происхождения.

Кроме описанного выше ножа, необходимо упомянуть фрагмент бронзовых ножен скрамасакса с характерными Т-образными прорезями, найденный в слое пожара Супрутского городища [Арх. ИА РАН. Р-1: № 4593. Рис. 22]. Однако его принадлежность к культуре жителей поселка сомнительна, не исключено, что скрамасакс принадлежал одному из участников нападения на городище.

Менее всего представлен на памятниках региона защитный доспех. Лишь в постройке 33 Торховского поселения, там же, где был найден описанный выше нож, были отмечены три небольших фрагмента кольчуги (рис. 29, 7).

К атрибутам снаряжения воина с полным правом можно отнести и детали поясных наборов (рис. 30). Последние, как наконечники стрел и топоры, встречаются на большинстве ранних памятников. Аналогии подавляющему большинству этих вещей имеются в материалах культур степной зоны. Так, бронзовые пряжки с Супрут-

[77]

ского городища (рис. 30, 1—3, 5), по В. Б. Ковалевской, относятся к группе овальнорамчатых (типам 11, 17) и широко распространены в VIII—IX вв. в районах Сибири, Прикамья, Северного Кавказа и Крыма [Ковалевская В. Б., 1979. С. 25 — 28. Табл. IX, 15; XI, 3, 4, 16]. Близкие им пряжки известны в материалах Дмитриевского и Маяцкого могильников [Плетнева С. А., 1989. С. 77. Рис. 36; Флеров В. С, 1984. Рис. 18], в Ишимбаевских и Лагеревских курганах Южного Урала [Мажитов Н. А., 1981. Рис. 38, 1; 47, 16]. Бронзовый наконечник ремня с поселения у д. Торхово (рис. 30, 20) может быть отнесен к типу 6 (по типологии С. А. Плетневой) и является весьма характерным для памятников салтовской и родственных ей культур [Плетнева С. А., 1989. С. 78. Рис. 36]. Поясные накладки с поселений Слободка, Торхово, Супруты также имеют многочисленные аналогии на памятниках степного региона [Плетнева С. А., 1967. Рис. 44, 43; 1989. Рис. 36; Афанасьев Г. Е., 1987. Рис. 11, 18; Мажитов Н. А., 1981. Рис. 34, 13, 14; 37, 1; 40, 26; 63, 12]. Серебряная поясная накладка с гравированым орнаментом с Супрутского городища

[78]

(рис. 30, 15) наиболее близка к материалам из погребения 12 Больше-Тиганского могильника и, вероятно, связана с венгерскими древностями 2-й пол. VIII—IX вв. [Халикова Е. А., 1976. С. 177, 178, I Рис. 11, 1—5]. Перечень аналогий указанным выше предметам может быть значительно расширен. Очевидно, они являлись характерными для состава поясных наборов преимущественно IX в. обширной зоны от Урала до Крыма. Некоторые отличия наблюдаются в составе поясного набора из клада 1969 г. Супрутского поселения [Изюмова С. А., 2002. С. 88—108]. Две бронзовые и одна серебряная пряжка этого пояса обычны для раннесалтовских древностей. В то же время интерпретация поясных бляшек и наконечников поясов не столь однозначна. По форме они близки степным древностям, но орнаментация части из них (с колечком) ближе к скандинавским традициям.

Единственный изученный раскопками памятник позднего периода — городище Тимофеевка — не дал материалов, связанных с поясным набором. Некоторое представление об этой категории находок можно получить по материалам из сборов на поселении Бутиково. Оно расположено за пределами изучаемого региона, но в не- I посредственной близости от него, в среднем течении р. Скнижка, правого притока Оки. Представительный подъемный материал, собранный на этом памятнике, в том числе и керамический, полностью идентичен материалу поселений позднего периода бассейна Упы и потому может быть привлечен для характеристики последнего.

Детали поясного набора Бутиковского поселения представлены 8-ю пряжками, 3-мя наконечниками ремня и 3-мя накладками (рис. 31). Большинство пряжек (7 из 8) являют собой различные вариации лировидных и весьма характерны для обширных территорий Древней Руси XI в. [Седова М. В., 1981. С. 144]. Фрагмент бронзовой луженой пряжки со щитком (рис. 31, 5) не имеет прямых аналогий, но орнаментация щитка отдаленно напоминает «маску совы», что может указывать на финно-угорские традиции в качестве прототипа [Мурашева В. В., 2000. С. 47. Рис. 67]. Бронзовый, со следами лужения наконечник ремня с растительным орнаментом, несомненно, является поздним подражанием салтовским предметам (рис. 31, 11). Два других наконечника, вероятно, связаны с северной, скандинавской традицией (рис. 31, 12, 13). Один из них, с глубоким литым плетеным орнаментом, можно отнести к классу XVI группе 1, по В. В. Мурашевой [2000. С. 66. Рис. 101], другой не имеет прямых аналогий. Последний выполнен из бронзы методом литья и имеет рельефный плетеный орнамент. Наконечник был покрыт толстым слоем лужения, после чего по выступающим частям плетенки был нанесен орнамент в технике черни. При том что сама идея орнаментации имеет корни в скандинавском искусстве, технология исполнения, вероятно, древнерусская. В той же технике — бронзовое литье с лужением и чернью — выполнена одна из бляшек (рис. 31, 9), по типологии В. В. Мурашевой относящаяся к классу X группе 2 и датирующаяся 2-й пол. X—XI вв. [Мурашева В. В., 2000, С. 36. Рис. 43, 2Б]. Еще одна бронзовая бляшка (рис. 31, 14) отно- I сится по этой типологии к классу IX группе 1 [Мурашева В. В., 2000. С. 35. Рис. 41, 1Б]. В целом детали поясного набора, найденные на указанном памятнике позднего периода, весьма характерны для древнерусской культуры XI в.

[79]