Древнейшие медицинские писатели о болезнях речи

(по И.А. Сикорскому)

Греки и римляне, у которых публичное слово играло важную общественную роль и обучение изящной речи входило в крут предметов общего образования, уже имели понятие о многих расстройствах речи, что, между прочим, выразилось в большом количестве терминов, употреблявшихся для их обозначения.

У Гиппократа встречаем упоминания почти обо всех известных нам формах расстройств речи. Мы находим у него следующие термины потеря голоса, потеря речи, косноязычие, невнятная речь, заикание. У Аристотеля встречаем, кроме того, еще новый термин, этим термином Аристотель называет человека, который опускает один «звук или целый слог в слове. Таким образом, уже древнейшие медицинские писатели установили в основных чертах учение о болезнях речи.

У Корнелия Цельса встречаем первые указания относительно оперативного лечения болезней речи, именно относительно подрезания языка, сращение которого с подлежащими частями составляет, по мне­нию Цельса, причину болезни.

Можно сказать, что учение о болезнях речи у древ­них получило впервые научную разработку у Галена, особенно в его подробных комментариях на сочинения Гиппократа. И в самом деле Галену прежде всего при­надлежит заслуга тщательной установки научной тер­минологии болезней речи; в этом отношении Гален сделал более Аристотеля. Он останавливается с боль­шей подробностью на литературе вопроса, тщательно сопоставляет разные места авторов и сличает их с отрывками, заимствованными у классических писате­лей - не врачей, в особенности у Гомера... В качестве самостоятельного исследования Гален отделяет между собой болезни речи и голоса и производит первые от страдания гортани и мышц, ее движущих, а вторые от поражения языка или частей его окружающих, как-то: зубов, губ, твердого и мягкого неба, хоан и уздечки са­мого языка. Страдание этих частей вызывает, по мне­нию Галена, то заикание, или косноязычие, то какой-либо иной недостаток речи. Гален видел в болезнях речи то местные расстройства, то нервные страдания...

Читая подлинные цитаты авторов о болезнях, на­чиная с Гиппократа и до Павла Эгинского включитель­но, нельзя не заметить что учение о болезнях речи уже в самую раннюю эпоху существования медицины раз­вивалось по двум главным направлениям:

- одни иссле­дователи смотрели на расстройства речи, как на бо­лезни наружные, требующие хирургического лечения,

- другие видели в них болезни внутренние.

Арабская медицина, в сущности, держится учения Галена о болезнях речи, но она привносит много под­робностей и практических замечаний, составляющих разъяснение и дальнейшее развитие вопроса. Y Ави­ценны впервые встречаем определение заикания, как болезни, которая характеризуется тем, что один слог многократно повторяется прежде чем слово будет про­изнесено сполна. В своем каноне Авицена посвящает особые главы размягчению (т. е. параличу) языка, спаз­му его, укорочению уздечки и, наконец, говорит о цен­тральных поражениях речи и голоса. К этому надо присоединить замечания, которые разбросаны в дру­гих местах его труда, например, при изложении болез­ней дыхания; в особенности же болезней голоса. В ка­честве лечения Авиценна предлагает также потребле­ние отвлекающих банок, мушек.

В европейской средневековой литературе встре­чаются только упоминания о болезнях речи и о спосо­бах лечения их.

Знаменитый немецкий хирург Фабриций из Гильдена (1560—1634) возобновил и ввел в науку учение о болезнях речи. Фабриций ознакомился с вопросом о болезнях речи и сделался ревностным распространи­телем оперативного лечения их.

Современнику Фабриция, итальянскому профессо­ру Меркуриалису (1534— 1606) наука обязана одним из самых замечательных исследований о болезнях речи. Глубокий знаток классической литературы, в особенно­сти Гиппократа и Галена, Меркуриалис в своем тракта­те (1583) собрал все, что известно было тогдашней науке о болезнях речи, а равно привел и разобрал критически мнения древней медицины и сопоставил учение Гип­пократа, Галена и позднейших писателей. На основа­нии этих данных и собственного опыта Меркуриалис составил трактат, который представляет собой первое в науке обстоятельное и подробное клиническое изложе­ние учения о заикании. Он посвящает болезням речи три главы. В 6-й главе своего трактата он дает общее обозрение болезней речи, к которым относит потерю речи и немоту, и выделяет затем в особую рубрику те расстройства, при которых речь искажается...

Если не считать кратких работ по заиканию, напи­санных в XVIII в., то необходимо прийти к заключению, что учение о болезнях речи было в течение XVIII в. в большом пренебрежении и то, что было сделано Мер- куриалисом, оставалось даже неизвестным большин­ству авторов.

В первой четверти XIX в. начинают появляться самостоятельные исследования по патологии речи. Такова прежде всего изданная в Германии в 1814 г. работа Беме о болезнях голоса и речи. Почти в то же время, именно в 1817 г., Итар, врач глухонемых в Париже, напечатал небольшую, но весьма основатель­ную статью специально о заикании. Кажется, Итар был первый, кто выделил заикание от других болезней речи, в особенности от литеральных дизартрий, с которыми оно постоянно смешивалось (как это мы видели у Меркуриалиса).

Обдуманное систематическое изложение болезней речи мы находим в знаменитом руководстве частной патологии и терапии Иосифа Франка, профессора Виленского университета. Он предлагает сле­дующее деление и номенклатуру: болезни голоса он называет дисфониями, с подразделением на парафонию и афонию; расстройства же собственно артикули­рованной речи называются у него дислалиями и под­разделяются на алалию, или немоту и могилалию или косноязычие.

Из работ, появившихся в этот период, первое ме­сто по своему научному значению занимает трактат Рудольфа Шультесса, выпущенный в свет 30 мая 1830 г. Шультесс первый сделал серьезное научное разгра­ничении между заиканием (Stottern) и косноязычием (Stammeln). Шультесс— единственный автор, знако­мый с литературой болезней речи, он придерживается терминологии древних. Косноязычие (Stammeln), по словам Шультесса, состоит в том, что отдельные звуки или вовсе не могут быть выговорены, или выговарива­ются неправильно; заикание же (Stottern) состоит во внезапной невозможности произнести слово, или слог.

Классическая медицина видела причину расстройств речи то в поражении мозга как источника речевых им­пульсов, то в анатомическом расстройстве аппаратов, служащих непосредственно для артикуляции. Эта точ­ка зрения уже проглядывалась у Гиппократа, но с полной очевидностью выражена Галеном, и в форме Галеновой мысли она сохранила свою силу над умами вплоть до XIX в., и мы ее встречаем у всех знаменитых медицинских авторов: у Авиценны, у Шенка, у Мерку- риалиса, у Ривьера и у Галлера.

Вот что говорит Гален: образование звуков речи производится языком при участии зубов, губ и носовых отверстий, далее при участии твердого неба, зева и собственной уздечки языка. Оттого у лиц, подверженных заиканию или косноязычию или иному недостатку речи замечается страдание какого-либо из поименованных органов, и это страдание бывает последствием порока образова­ния или же оно зависит от причин позднейшего про­исхождения...

Учение Галена, как мы уже сказали, сохраняло свою силу вплоть до XIX в. Но, анализируя самого Галена, мы видим, что основанием его воззрений по­служили клинические наблюдения Гиппократа, а в особенности естественно-исторические изыскания Аристотеля. Все, что касается связи между расстрой­ствами речи и страданиями мозга, принадлежит Гип­пократу, в остальном же Гален придерживается Ари­стотеля. Отрывки из Аристотеля цитируются не толь­ко Галеном, но почти всеми позднейшими авторами, и даже в XIX в. влияние Аристотелевых идей на учение о болезнях речи, в некоторых случаях, проглядывает с полной очевидностью. В виду этого мы изложим их с некоторой подробностью.

Исследуя язык и окружающие его части у пред­ставителей различных классов животного царства, великий естествоиспытатель классической древности приходит к заключению, что для произведения члено­раздельной речи необходим удобоподвижный, мягкий, длинный и в то же время широкий язык, нужны влаж­ные губы при нешироком отверстии рта и, наконец, необходимо присутствие зубов. Всеми этими принад­лежностями и свойствами наделены органы речи у человека, и только этим обусловливается способность произведения членораздельных звуков.

Язык по Аристотелю. Животные же, как, например, млекопитающие, снабжены слишком плотным, толстым и малоподвижным языком и потому обладают крайне ограниченной способностью артику­лировать звуки; птицы с широким языком издают зву­ки лучшего качества, чем те, у которых язык узкий; язык же змеи по своим крайним отношениям между длиной и шириной представляется лишенным способности издавать звуки.

В таком смысле Аристотель развивает свои воззрения и в отношении строения зубов, губ и других частей. Например, птицы обладают сухими гу­бами (клювом) и это составляет невыгодную особен­ность и т. д.

Исходя из этих данных, почерпнутых из сравнительной анатомии, Аристотель старается объяс­нить патологию речи у человека. По его мнению, те субъекты, у которых язык недостаточно удобоподвижен, по необходимости должны быть косноязычны и шепе­лявы и вообще лишены способности ясно выговари­вать звуки, а те, у которых недостает языка или он слишком плотно прикреплен,— вовсе неспособны к речи, наконец, дети потому издают лепет и невнятные звуки, что у них язык еще недоразвит.

Таким образом, способность речи, по мнению Аристотеля, зависит от того или другого строения и совершенства перифери­ческих органов речи, но не от разницы в строении нервных центров, как это мы принимаем в настоящее время. Хотя теория Аристотеля не соответствует исти­не, тем не менее она обладает всеми свойствами науч­ной теории, потому что представляет собой удачное обобщение всех известных тогдашней науке данных. Благодаря своей научности теория Аристотеля господ­ствовала более двух тысяч лет.

Гален разделяет идеи Аристотеля. У Меркуриалиса встречаем разъяснение и развитие идей Аристотеля и Галена: «Все расстрой­ства речи, говорит он, суть вообще симптомы пораже­ния животных функций, что зависит то от страдания мозга, как это бывает при психических болезнях, то от поражения аппаратов членораздельной речи, т. е. язы­ка и мускулов, его движущих, а также губ, зубов, носа, но главнейшим образом от поражения языка». Затем Меркуриалис исчисляет поражения артикуляторных органов, составляющих анатомический субстрат рас­стройств речи. Он говорит, что язык делается то слиш­ком плотным, то «очень длинным», то слишком узким, то «очень широким», а мышцы, движущие язык, то расслабляются, то припухают, зубы также бывают рас­положены не надлежащим образом или некоторых из них вовсе недостает и т. д.

Таким образом, классическая медицина, а за нею и средневековая видели причину болезней речи то в поражении мозга, то в анатомических расстройствах артикуляторных органов (языка и отчасти смежных частей), причем сущность болезни лежала, по поняти­ям того времени, в моментах чисто механических.

Сикорский И.А. О заикании. СПб., 1889. С. 2-32.